– Абсолютно, – ответил Дофр, чуть помедлив. – И тогда мы решаем провести…

– …ряд сеансов психоанализа, – подхватил его фразу Давид, – что, однако, вам сделать не удается, в силу того что Бурн не отличался прилежностью; кроме того, на первом же сеансе на него накатывает приступ ярости, из-за которого он уходит, не пробыв у вас и пяти минут. Так что между первым и третьим убийством, которое произошло спустя ровно восемь месяцев, вы так и не смогли хоть на сколько-нибудь сдвинуться с мертвой точки. Цитирую вас: «Мне неизвестна настоящая цель его визитов. Он настаивает на своих визитах ко мне, но только тогда, когда ему самому захочется, и отказывается освободить свое сознание. Вероятно, терапия будет долгой и сложной…» После месяца отсутствия Бурн возвращается. На этот раз он более разговорчив и ужасно нервничает. Он признается, что все реже выходит из дому – именно в этом кроется причина его отсутствия – и что делает это в случае крайней необходимости, так он не дает участиться пульсу и тем самым экономит сердцебиение. Во время работы в супермаркете на кассе он чувствует себя хорошо, поскольку его движения ограниченны и требуют от него лишь небольшого усилия. На одной из карточек вы записали: «Когда он не разговаривает, я могу прочитать у него по губам, как он считает удары своего сердца. Я посоветовал ему купить кардиометр, но он отказался, засомневавшись, не изменит ли магнитное поле, которое создает этот датчик, его синусовый ритм». Второе наблюдение по окончании следующей консультации: «Он постоянно думает о весе предметов. Зрительно он взвешивает все, что встречает. Часы, футболку, украшение. Налицо явная необходимость оперировать цифрами, количественно определить все, что его окружает. Я убежден, что этим он пытается о чем-то сказать. О фрустрации, а может быть, это способ придать себе уверенности…»

– К чему ты клонишь?

Давид встал с места, в руках у него была газетная вырезка.

– Четвертого мая тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, четвертое убийство. Полиция, как затем написали в прессе, в первый раз рассказывает о татуировках на черепах детей и раскрывает числа: 101703 у первого малыша, затем 101005, 98784 и 98101 у трех следующих. Власти открывают горячую линию. Вся страна объединяет свои усилия против Палача. Должен же во Франции существовать хоть один человек, способный разгадать смысл и связь между этими цифрами! Естественно, телефоны разрываются. Даты, факторизация целых чисел, координаты планет, порядок стихов в Библии, эзотерический бред, криптография… каких только предположений не выдвигалось! Но решение этой загадки знал только один человек. Тот, кто ходил к вам на консультации, в перерывах между слежкой и издевательствами над своими будущими жертвами.

Давид выхватил из рук Дофра крапленые кости и сунул их ему под нос.

– С того момента, как я начал интересоваться серийными убийцами, признаюсь, дело Тони Бурна увлекает меня сильнее прочих. Я ученый, Артур, и должен вам сказать, что я тоже, хотя с последнего убийства Палача минуло уже более четверти века, провел немало бессонных ночей, пытаясь разгадать значение этой серии из семи цифр. Меня часто мучили кошмары! Но разгадка не давалась. Почему, как вы думаете?

– Может, ты объяснишь?..

– Потому что у этих цифр… Между ними нет никакой прямой связи! Их следовало рассматривать не вместе, но одну за другой!

Дофр быстрым движением схватил кости и сжал в ладони.

– Это становится интересным. У тебя есть какое-то решение?

– Вы его уже знаете, Артур!

Давид ударил себя кулаком в грудь:

– Разгадка здесь, в каждом из нас!

– Продолжай!

– Сердечный ритм! Что может быть проще!

Артур напряженно наклонился вперед:

– Точнее!

– Когда мы с вами встретились в первый раз в вашей машине, вы мне сказали: «Мы займемся тайной чисел… Вся правда скрывается в самом сердце цифр…» – «В самом сердце цифр»… Какая ловкая игра слов! Цифр, связанных с сердцем. Сердце, которое создает цифры. Каково среднее количество ударов сердца в сутки? Вы знаете ответ, Артур, я не ошибаюсь?

Его собеседник кивнул:

– Не ошибаешься. Семьдесят в минуту, что дает примерно сто тысяч…

Давид шагал из угла в угол со сложенными на груди руками.

– Сто тысяч, да. А какие числа использовал Палач применительно к своим семи двойным убийствам? 101703, 101005, 98784, 98101, 98067, 97878 и 97656. Уменьшающиеся числа. Тони Бурн уменьшал свою физическую активность! Вытатуированные цифры представляли собой показатели его организма до того, как он приступал к своему жестокому ритуалу! Ряд знаков, которые определяют его личность, и только его! Это его подпись!

Дофр зааплодировал:

– Какой прогресс! Решительно, ты очень талантлив!

Давид стукнул кулаком по столу:

– Хватит играть со мной в игры! Вы же читали газеты! Благодаря этим татуировкам вы совершенно точно должны были связать Тони Бурна, который говорил с вами о количестве сердечных сокращений, с Палачом-125, как и я сейчас! Вы могли остановить его!

Дофр не пошевельнулся, он был пугающе спокоен.

– Все так, если… если считать, что я решил эту загадку с цифрами уже во время наших с Бурном сеансов? Давид, хватит быть таким наивным! У тебя есть все элементы, чтобы решить эту задачу! Ты изначально знаешь, что Тони Бурн и убийца с пером Маат – один и тот же человек. Прошло двадцать семь лет. Вышли десятки книг, посвященных Палачу. Фотографии, результаты вскрытия, свидетельства. А я?! Ты об этом подумал? Что у меня тогда было на руках? Ничего! Совершенно ничего! Пациент, который приходил ко мне на сеансы, когда ему вздумается, больной, каких я полдюжины в день принимал. Он у себя пульс мерил? И что? У меня были пациенты, которые ели свои собственные экскременты, они же не стали от этого людоедами? Слушай, прекрати сходить с ума! Мной занимались полицейские-криминалисты, специалисты из контрразведки, и после всего этого ты осмеливаешься оспаривать мои слова? Если бы тогда я знал, кто был Палачом, сейчас бы это уже было доказано и я не сидел бы тут и не разговаривал с тобой! – На мгновение он замолчал. Все его лицо и шею залила краска. – Я вложил тебе в руки гранату, – сказал он Давиду, выезжая из лаборатории, – и я знаю, что тебе это ужасно нравится! Но работай с ней как можно более осторожно. Потому что она может взорваться у тебя прямо под носом!

Аделина ощущала безграничную жалость. Она уже и не помнила, когда в последний раз испытывала это чувство. Впервые она раздела Дофра три дня назад – сердце у нее сжалось от увиденного, и ей не удалось скрыть грусть. В ответ Дофр лишь улыбнулся. Своей здоровой рукой он погладил свою спутницу по волосам, как отец, старавшийся помочь своему ребенку набраться храбрости и подняться на сцену в школьном актовом зале.

Нагой, Дофр походил на сломанный манекен, который починили, присоединив к старому телу части более современных манекенов. Даже самые простые движения, как то: налить себе стакан воды или перевернуть страницу в книге – заставляли его беззвучно корчиться от боли. Живой человек в теле мертвеца. Что же с ним случилось? Расскажет ли он об этом когда-нибудь?